Период нашествия Гуннов

Гуннами назывались кочевые племена, которые сложились как народ во 2-4 вв. в Приуралье из тюркоязычных хунну. Их неожиданное появление на границах Алании вызвало серьезные опасения местного населения. К этому времени Алания уже потеряла свою былую мощь, однако, так и не став монолитным государственным объединением. Тем разрушительнее и страшнее выглядели враги, внушавшим ужас всем, кто попадался им на пути. Евсевий Иероним, современник похода гуннов 395 г. в страны Закавказья и Передней Азии так описывает вторжение гуннов: «Вот весь Восток задрожал при внезапно разнесшихся вестях, что от крайних приделов Меотиды, между ледяным Танаисом и свирепыми народами массагетов, где Александровы запоры сдерживают дикие племена скалами Кавказа, вырвались рои гуннов, которые летая туда и сюда на быстрых конях, все наполняли резней и ужасом».

В 372 г. новой эры – гунны нанесли сильное поражение аланам и оттеснили их в предгорья Северного Кавказа. Влияние гуннов на этносоциальные процессы разных этносов Северного Кавказа оказалось существенным и «двусторонним»: в свою очередь гунны сами испытали влияние со стороны местных племен.

Походы гуннов и масса неясных и спорных вопросов до сих пор продолжают вызывать активные и бурные обсуждения среди ученых. Новые исследования лишний раз доказывают неослабевающий интерес к этой теме. В частности, большое внимание уделяется древним первоисточникам, содержащим сведения о гуннах, их расселении и передвижениях. Так Ф.Х.Гутнов отмечает, что среди гуннов существовало внутриплеменное разделение и среди которых выделялись так называемые акациры. «Часть гуннов носила выразительное имя акациры – «лесные люди» (тюрк. агар-ер «лесной человек»). В отличие от них другая часть, очевидно, была степняками. По Иордану, «сильнейшее племя акциров, не ведающее злаков, но питающееся от скота и охоты» (Иордан 1960, с. 72). Комментируя данный сюжет, Е. Ч. Скржинская отметила, что согласно Приску, писавшнго на 100 лет раньше Иордана, акциры – «скифское» племя. По его же данным, Аттила попытался подчинить акациров и послал своего старшего сына управлять ими. В ту пору жили они в припонтийских областях и через кавказские проходы совершали набеги на персов».

Прииск Панийский, константинопольский ритор, который в 448 г. в составе византийского посольства оказался в ставке вождя гуннов Аттилы описал свои впечатления, при этом дав весьма объективное представление о социальном устройстве гуннов. Сохранилось несколько фрагментов его труда, по которым можно судить об общественном строе гуннов и о взаимоотношениях державы европейских гуннов и этнических групп Северного Кавказа.

Отток местного населения Северного Кавказа под натиском гуннов в предгорья и в горы, включая и присоединившихся алан, к этому времени осевших на Северном Кавказе и вступивших в этногенетический контакт, мог вызвать опасения и тех, кто уже населял горные области. Возможно, что заселение труднодоступных горных мест активизировалось, поскольку к этому обязывал инстинкт самосохранения и сохранения целого рода. Не следует забывать, что сформировавшиеся родоплеменные связи, культ рода для горских народов этого и последующих периодов имели свои специфические черты и особое значение. Гипотетически предание о прапредке Га и его потомках (Акке, Мялхе, Войгу, Зингале) восходит к этому времени, где враги именуются как «могущественные, но дикие иноземные люди». Гунны-акациры, «питающиеся от скота и охоты», были более приспособлены к суровым условиям предгорий и гор, нежели гунны-степняки. Их вполне мог устраивать развитый на Северном Кавказе уровень отгонного скотоводства, что стимулировало набеги, или, скорее, провоцировало.

  

Гутнов Ф.Х. Социальная структура гуннов и алан в эпоху Великого переселения народов// Кавказский сборник. Т. 2 (34). М., 2005. С.37-89.

культуры). М., 1996.

Крупнов Е.И. Древняя история Северного Кавказа. М., 1960.

Очерки истории Чечено-Ингушской АССР с древнейших времен.Т.1. Грозный, 1967.